Неточные совпадения
Она тоже весь этот день была в волнении, а в ночь даже опять захворала. Но она была до того счастлива, что почти испугалась своего счастия. Семь лет, толькосемь лет! В начале своего счастия, в иные мгновения, они оба готовы были смотреть на эти семь лет, как на семь дней. Он даже и не знал того, что новая жизнь не
даром же ему достается, что ее надо еще дорого купить, заплатить за нее
великим, будущим подвигом…
— Каково: это идеал, венец свободы! Бабушка! Татьяна Марковна! Вы стоите на вершинах развития, умственного, нравственного и социального! Вы совсем готовый, выработанный человек! И как это вам далось
даром, когда мы хлопочем, хлопочем! Я кланялся вам раз, как женщине, кланяюсь опять и горжусь вами: вы
велики!
Национальное ядро
великой империи, объемлющей множество народностей, должно уметь внушать к себе любовь, должно притягивать к себе, должно обладать
даром обаяния, должно нести своим народностям свет и свободу.
Исступления же сего не стыдись, дорожи им, ибо есть
дар Божий,
великий, да и не многим дается, а избранным.
А убедительность этого
дара была так
велика, что хозяйка простила бы Павла Контстантиныча, если б и не было осязательных доказательств, что он постоянно действовал против жены и нарочно свел Верочку с Лопуховым, чтобы отвратить неблагородную женитьбу Михаила Иваныча.
— Малиновец-то ведь золотое дно,
даром что в нем только триста шестьдесят одна душа! — претендовал брат Степан, самый постылый из всех, — в прошлом году одного хлеба на десять тысяч продали, да пустоша в кортому отдавали, да масло, да яйца, да тальки. Лесу-то сколько, лесу! Там онадаст или не даст, а тут свое, законное.Нельзя из родового законной части не выделить. Вон Заболотье — и
велика Федора, да дура — что в нем!
Дух дышит, где хочет, и гностический
дар великих философов и мистиков был
дар боговдохновенный.
О!
дар небес благословенный,
Источник всех
великих дел;
О вольность, вольность,
дар бесценный!
Позволь, чтоб раб тебя воспел.
Исполни сердце твоим жаром,
В нем сильных мышц твоих ударом
Во свет рабства тьму претвори,
Да Брут и Телль еще проснутся,
Седяй во власти, да смятутся
От гласа твоего цари.
— Да, я имею
велики талент, чтоб сделать всяки превосходны шушель, — снова подтвердил гер Кригер, — и я вам
даром сделайт из ваша собачка шушель, — прибавил он в припадке великодушного самоотвержения.
— Вообще России предстоит
великая будущность; но все зависит от того, в какой мере и когда будет ей предоставлено воспользоваться
даром слова. Так, например, ежели это случится через тысячу лет…
И сколько в этих стенах погребено напрасно молодости, сколько
великих сил погибло здесь
даром!
Носильный одр сделал себе Соломон из лучшего кедрового дерева, с серебряными столпами, с золотыми локотниками в виде лежащих львов, с шатром из пурпуровой тирской ткани. Внутри же весь шатер был украшен золотым шитьем и драгоценными камнями — любовными
дарами жен и дев иерусалимских. И когда стройные черные рабы проносили Соломона в дни
великих празднеств среди народа, поистине был прекрасен царь, как лилия Саронской долины!
Она сгорела не
даром: пал
великий завоеватель, освобождена явно благословлявшая нас, а втайне уже замышлявшая козни Европа, имя русского народа стояло на высшей степени славы, и не грустно, а весело было смотреть на шумно строящуюся, неприбранную, заваленную строительными припасами Москву.
Будет мне
Двояко дорог этот
дар. Поведай
Великому Флоренции вождю,
Что если есть в земле моей русийской
Что б ни было пригодное ему —
Оно его!
Красавина. Ну вот видишь ли! Значит, и мне тоже по Москве-то
даром трепаться нужда не
велика.
— Очень даже напрасно-с…
Великого человека нельзя судить, как обыкновенного смертного. Ему дан
дар свыше… И угодники прегрешали, а потом искупали свою вину
великими подвигами.
Сей витязь есть небесный
дар великому граду.
И хороня детей, умиравших от истощения, и оплакивая их кровавыми слезами, темнея от горя, усталости и голода — женщины в эти тяжелые дни были кротки и дружественны, как никогда: они верили, что не может
даром пройти такой ужас, что за
великими страданиями идет
великая награда.
Юлиан Мастакович, конечно, ну, даже
великий он человек, я его уважаю, понимаю его,
даром что он так высоко стоит, и, ей-богу, люблю его, потому что он тебя любит и тебе за работу дарит, тогда как мог бы не платить, а командировать себе прямо чиновника, но ведь согласись сам, Вася…
Вы ступайте, люди добрые,
Люди добрые, крещеные,
Принимайте
дары великие,
А
великие да почетные
От Настасьи свет Патаповны:
Красны девицы по шириночке,
Молоды молодки по передничку,
Добры молодцы по опоясочке.
Да не будьте вы крикливые,
Да не будьте вы ломливые,
А будьте вы милостивы,
Еще милостивы да жалостливы,
Жалостливы да приступливы.
«Ну-ка, Данило Тихоныч, погляди на мое житье-бытье, — продолжал раздумывать сам с собой Патап Максимыч. — Спознай мою силу над «моими» деревнями и не моги забирать себе в голову, что честь мне
великую делаешь, сватая за сына Настю. Нет, сватушка дорогой, сами не хуже кого другого,
даром что не пишемся почетными гражданами и купцами первой гильдии, а только государственными крестьянами».
Оттого наши предки и чествовали
великими праздниками дарование Ярилой огня человеку. Праздники те совершались в долгие летние дни, когда солнце, укорачивая ход, начинает расставаться с землею. В память
дара, что даровал бог света, жгут купальские огни. Что Купало, что Ярило — все едино, одного бога звания.
— А то как же? — ответила знахарка. — Без креста, без молитвы ступить нельзя!.. Когда травы сбираешь, корни копаешь — от Господа
дары принимаешь… Он сам тут невидимо перед тобой стоит и ангелам велит помогать тебе…
Велика тайна в том деле, красавица!.. Тут не суетное и ложное — доброе, полезное творится, — Богу во славу, Божьему народу во здравие, от лютых скорбей во спасение.
Не только для благих, будь добр и для коварных,
Подобно как творец на всех
дары лиет.
Прекрасно другом быть сердец неблагодарных!
Награды никогда
великий муж не ждет.
И тем, кто не слушал, мой также привет!
Дай Бог полевать им не
даром!
Дай князю без горя прожить много лет,
Простому народу без нужды и бед,
Без скорби
великим боярам...
Каждый собственник — вор и преступник! «Мы изучали историю Запада, — гласилось там далее, — и это изучение не прошло для нас
даром: мы будем последовательнее не только жалких революционеров 48-го года, но и
великих революционеров 93-го года.
Сколь бы ни была
велика дарованная твари свобода как положительная мощь, она относится только к распоряжению божественным
даром бытия, но не к самосотворению (этой мысли противится абсолютный идеализм люциферического оттенка, как, напр., Ich-philosophie Фихте [«Я — философия» (нем.) — так называемая первая система субъективного идеализма Фихте, исходный принцип которой — «Я есмь Я» (Ich bin Ich).
Ближайшее участие ангелов в событиях нашего спасения и в молитвенном предстоянии Богу при совершении таинств многообразно выражается в нашей литургике [Возьмем только обычную литургию: «херувимская», «победную песнь поюще»; на литургии преждеосвященных
даров — «ныне силы небесные с нами невидимо служат»; на литургии
Великой субботы: «да молчит всякая плоть человеча… предходят же Сему лики ангельстии, со всяким началом и властию, многоочитии херувими и шестокрылатии серафими».
А мордовски старики, от белого царя казну получивши, после моляна судили-рядили: что бы белому царю дать, что б
великому государю в
дар от мордвы послать.
«Ничего и никогда не было для человека невыносимее свободы! — говорит
Великий Инквизитор. — Они — бунтовщики, но бунтовщики слабосильные, собственного бунта своего не выдерживающие… Чем виноваты слабые люди, что не могли вытерпеть того, что могучие? Чем виновата слабая душа, что не в силах вместить столь страшных
даров?
Его ум, бойкость, талантливость, знания,
дар слова — все это покрывалось каким-то налетом
великого самомнения, резкостью тона, манер и языка и давало всегда чувствовать его непомерное тщеславие и желание играть роль.
Глава славянофильской школы А. Хомяков не был профетической натурой. Сильный мыслитель, он был очень посредственный поэт. Но у него есть целый ряд резко обличительных стихотворений, из которых видно, что, несмотря на славянофильскую идеализацию исторического прошлого, он мучался
великими историческими грехами России. Он верил, что Россия призвана поведать миру «таинство свободы», даровать «
дар святой свободы». Россия недостойна «избранья», но «избрана».
Ему нелегко давалось оформление,
дар формы у русских людей не
велик.
Но если она не убьется, ей только два выхода: или она пойдет и повезет, и увидит, что тяжесть не
велика и езда не мука, а радость, или отобьется от рук, и тогда хозяин сведет ее на рушильное колесо, привяжет арканом к стене, колесо завертится под ней, и она будет ходить в темноте на одном месте, страдая, но ее силы не пропадут
даром: она сделает свою невольную работу, и закон исполнится и на ней.
Нежный родитель поспешил успокоить сынка, подтвердив слова дворецкого, что Анастасия точно обещана ему
великим князем и что нет сил на свете, которые бы ее отбили. Лекаря же можно — прибавлял он — откинуть от нее угрозами и
дарами. Не
велика птица! За счастье почтет уступить царевичу.
Великий князь, принимая от каждого боярина хлеб-соль, давал в знак милости своей целовать свою руку [
Великий князь Иоанн III первый ввел в обыкновение целование монаршей руки.] и ставил
дары перед собою на стол.
В ожидании приема их
великим князем для принесения поздравления и поднесения поклонных
даров, они вполголоса беседовали друг с другом.
И вот
Великий Инквизитор становится на защиту слабосильного человечества, во имя любви к людям отнимает у них
дар свободы, обременяющий страданиями.
Все это
дар великого князя за умную службу, и точно
великого!
— Нет, при этом случае не возьму богатых
даров от
великого князя, хотя бы пришлось заслужить и гнев его. Я не продаю себя. По крайней мере душа моя чиста будет, здесь и на том свете, от упрека в корысти. Во всем прочем послушаю тебя; чтоб доказать это, из твоего дома иду прямо к Афанасию Никитину.
В переносном смысле:
дар врагу с целью погубить его.], огромное изделье
великого художника, и все-таки кусок дерева, пока управляющий им не отопрет ужасных сил, в нем заключающихся!
Художника застали еще в том положении, в каком оставил его Андрюша. Голова его не была покрыта, ветерок развевал беспорядочно длинные волосы, в мутных глазах изображалось отчаяние; золотая цепь с гривною,
дар великого князя, лежала задом наперед. Между грудами камня он казался живою развалиной. С приходом лекаря ироническая улыбка пробежала по губам его.
— Когда я спросил его, каково нашей молодой госпоже, он шепнул мне: «Бог милостив!» Это слово
великое, господин! Он не употребляет его
даром. «Послезавтра, — прибавил он, — перелом болезни, и тогда мы увидим, что можно будет вернее сказать». — «А теперь?» — спросил я его. «Теперь, по мнению моему, есть надежда», — отвечал он.
Вот что, по словам летописца, писал к русскому
великому князю Менгли-Гирей, посылая этот
дар: «Тебе ведомо, что в эндустанской земле кердеченом зовут однорог зверь, а рог его о том деле надобен: у кого на руке, как едячи, то лизати, и в той ястве, что лихое зелие будет, и человеку лиха не будет».
Великий князь, принимая от каждого боярина хлеб-соль, давал в знак милости своей целовать руку [
Великий князь Иоанн III первый ввел обыкновение целование монаршей руки.] и ставил
дары перед собою на стол.
Надежда?.. Боже
великий! как при этом слове сердце забилось сильнее, кровь живее заструилась! как при этом слове выступили из мрака все милые люди с ласкою, со всеми
дарами жизни и окружили его!
Исступления же сего не стыдись, дорожи им, ибо есть
дар Божий,
великий, да и немногим дается, а избранным».
Великая княгиня Софья, супруга
великого князя Василия Дмитриевича, была в 1398 году в Смоленске, для свидания со своим отцом
великим князем Витовтом, и при возвращении в Москву, между прочими
дарами, благословлена от него иконою Смоленской Божией Матери — Одигитрии (Путеводительницы).
Выходя из дому и приходя домой, не видит он более Анастасии; только иногда, возвращаясь к себе, находит он на крыльце брошенную сверху ветку, перо попугая, которое было подарено Софьей Фоминишной маленькому любимцу
великого князя и перешло от Андрея к дочери боярина. Раз нашел он даже ленту из косы. Он понимает, откуда
дары, он понимает эту немую беседу и, счастливый, дорожит ею выше всех милостей Ивана Васильевича.
Это был редкий
дар любви со стороны Степана Ивановича, потому что все
великое множество его детей были писаны за ним «душами» и благополучно исправляли паньщину на его полях.